Болезнь
Комитаса
Мифы и реальность
Со дня трагической смерти Великого
Комитаса прошло уже почти 70 лет, но до сих пор его болезнь и истинные
причины его смерти остаются загадкой для всех.
По сей день болезнь Вардапета является пищей для многочисленных
научных и исторических исследований, дискуссий и т.п. Странно, что
будучи по жизни человеком простым, ясным и близким к людям, он оставил
после себя столько загадок и нераскрытых тайн.
На сегодняшний день в мировой комитасиане бытует несколько версий
по поводу кончины музыканта. Мы представляем наиболее известные.
Какая из них реальность и какая - просто миф - решать читателю.
Версия 1
В ноябре 1991 года в Парижском
медицинском университете при Академии наук Франции Луиз Фов-Ованисян
- ведущий специалист двух психиатрических лечебниц в Париже, доктор
медицины - защитила диссертацию на тему об истинной болезни и смерти
Комитаса Вардапета.
В своем исследовании Луиз Фов-Ованисян доказывает, что Комитас не
был сумасшедшим и не болел шизофренией, основываясь на следующих
фактах.
Когда Комитас в числе восьми крупных деятелей науки и искусства
был возвращен из ссылки с юга Турции (область Чангр), он, хоть и
был морально подавлен, но не имел никаких патологических симптомов.
Напротив, очень показательно свидетельство редактора газеты «Бюзанд»
Бюзанда Кочяна, бывшего в ссылке вместе с ним. Он рассказывал, что
в самые тяжелые минуты надежду на спасение и волю к жизни они черпали
в Вардапете. Вардапет поражал своим физическим и душевным здоровьем,
по ночам он спал как дитя.
Однако после возвращения у Комитаса начало развиваться депрессивное
состояние. Весной 1916 года наступило улучшение. По приглашению
одного из близких друзей, Аренца, Комитас провел у него некоторое
время на острове в гостях. И состояние композитора настолько улучшилось,
что он создал «Армянские танцы» и «Танцы Муша» для фортепиано. Но
к осени снова началась депрессия и его поместили в турецкий военный
госпиталь в Константинополе, а в 1919 году перевезли в Парижскую
лечебницу для душевнобольных Вил Эврар. В августе 1922 года он был
переведен в Вил Жуиф, где условия были значительно скромнее и плата
за содержание - более умеренной. Именно здесь Комитас и скончался
в октябре 1935 года.
19 лет Комитас провел в психиатрических лечебницах как душевнобольной.
Его лечащим врачом был француз - доктор Морис Дюкосте.
Луиз Фов-Ованисян считает, что Комитас не был душевнобольным, и
диагноз «шизофрения» в его случае ничем не оправдан. Оба раза -
в Париже и в Константинополе его запрятали в лечебницу обманом.
После ужасов резни он оказался пациентом турецкого военного врача
- уже один этот факт должен был усугубить его состояние: неужели
с турками он должен был говорить о геноциде?
Когда же так называемый Комитет помощи Комитасу Вардапету обманул
его, сообщив, что Международная музыкальная ассоциация приглашает
его выступить на конгрессе в Париже, и желает видеть Комитаса своим
действительным членом, музыкант на пароходе отправился во Францию.
И совершенно незнакомый, случайный человек - путешествующий на том
же пароходе студент, по поручению руководства Комитета обманом препроводил
Комитаса в сумасшедший дом. Именно ни о чем не говорящая фамилия
этого юноши - Геворк Камламаян - стоит в графе поручителя великого
музыканта, а не кого-либо из комитета или духовных лиц...
В парижскую лечебницу Комитаса поместили для исследования состояния
повышенной нервной возбудимости. Вардапет никогда не был невменяем:
он ничего не просил и не требовал, хотя оказался в большом финансовом
затруднении и мог подпасть под влияние тех, кто хотел ему «помочь».
В истории болезни Комитаса есть неточная запись. Там говорится,
что Комитас прежде неоднократно лечился в стационаре в Турции и
в России, и что впервые попал в психиатрическую лечебницу еще в
1898 году. Это не может соответствовать действительности, ибо документально
известно, что в этот период Комитас учился в Германии - сохранились
его письма оттуда.
Ко времени настоящего первого помещения пациента в лечебницу ему
было уже 48 лет, а шизофрения практически никогда не развивается
в таком позднем возрасте. Очевидно, что кем-то подтасовывались факты
для оправдания этого ложного диагноза...
Одним из основных тревожащих явлений в поведении Комитаса обычно
называют молчание. Доктор Морис Дюкосте писал, что молчание Вардапета
- не симптом болезни. По его наблюдениям, Комитас не столько молчал,
сколько не желал говорить. Он сам решал: хочет общаться с пришедшим
или нет.
Второй довод: Комитас с трудом изъяснялся по-французски, а в психиатрии
полноценная коммуникация между врачом и пациентом обязательна. Вот
чем может быть оправдано нежелание Комитаса общаться с персоналом
и пациентами.
Кроме того известно, что «Комитет помощи» подписал распоряжение
о том, чтобы никто не посещал Комитаса без его (Комитета) разрешения.
Этот факт навел мадам Фов-Ованисян на размышления: по какому праву
и чего опасались представители Комитета, если они были убеждены,
что Комитас душевнобольной?
Комитас до конца жизни ни на один день не расставался с рясой священнослужителя.
Годами находясь в изоляции, он не читал газет и не признавал часов
и календарей, безошибочно угадывал начало поста и соблюдал его.
Луиз Фов-Ованисян опровергает также слухи о венерическом заболевании
Комитаса, которое якобы на поздней стадии привело к умалишению.
В истории болезни Комитаса нет ни одной записи, позволяющей предположить
у него сифилис. Кроме того, анализ крови, который практикуется с
1906 года, отрицает подобный диагноз.
Старательно изучив эти, а также многие другие факты, мадам Луиз
Фов-Ованисян выводит диагноз Комитаса - посттравматическое расстройство
(Post-Traumatique-Stress-Disordery), которое можно было вылечить
возвращением его к нормальной среде, привычному ритму жизни, к творчеству,
к искусству, к людям.
Причиной же смерти Комитаса в 1935 году, по предположению исследовательницы,
явился остеит. Пациентам в клинике выдавались грубые башмаки. Вардапет,
натерев ногу, подхватил инфекцию, вскоре захватившую и кость. А
антибиотики появились лишь в 1948-50 гг.; таким образом, у Комитаса
не было шанса на спасение.
Версия 2
В 1999 году была опубликована
книга Хачика Сафаряна "Комитас - чудотворец". В главе
"Тайна болезни" автор, освещая различные имеющиеся версии
болезни Вардапета, приводит конкретные факты из его жизни и высказывания
современников, непосредственно общавшихся с ним в период болезни.
В частности, приводится свидетельство одного из его учеников Вардана
Агкюля:
"По возвращении его здоровье было во многом утеряно: в частности,
нервы расшатаны. Вардапет стал заниматься только Евангелием и делать
различные толкования. В то же время он объявил что-то вроде голодовки
- только пил чай. Вардапет также видел сны и стал придавать значения
им. А однажды, когда мы все вместе собрались у него дома, он снова
начал толковать Евангелие, у нас завязалась дискуссия... и вдруг
он, рассердившись, закричал: "Я - Иисус, а вы - мои ученики,
из которых Фомой я называю тебя, Вардан!" Уже эти слова предвещали
печальный исход..."
Есть также свидетельства проявления своего рода мании преследования
у Комитаса.
"...Когда больной Бюзанд Кечян отправил своего сына Ашота за
Вардапетом, они возвратились лишь спустя несколько часов. Сын пожаловался
на то, что Комитас проявляет необоснованный страх, ему кажется,
что турецкие хафье и полицейские его преследуют. Вот почему он заставил
Ашота идти окольными путями и пройти 10-минутное расстояние за несколько
часов..."
О том же свидетельствуют слова Левона Месропа - одного из константинопольских
друзей Комитаса.
"...Вардапет только вернулся с дороги смерти. Ко мне пришел
доктор Торгомян и рассказал о болезненном состоянии Комитаса. Он
предложил пригласить Комитаса погостить у нас, чтобы тот развеялся
после стресса. С любовью приняли предложение, и Вардапет целый месяц
гостил у нас, окруженный заботой и вниманием.
К несчастью, постепенно стали проявляться признаки расстройства.
Однажды он с нашими малютками поднялся на холм, а потом стал быстро
сбегать. Естественно, дети за ним не поспевали, и Комитас их донес
домой таща по земле. Мы ужаснулись, но не подали виду и продолжали
ухаживать за ним. Через два дня после этого случая он исчез из комнаты.
После бесплодных поисков у соседей, наша служанка со свечой вошла
в темную комнату. Вардапет, который, оказывается, лежал на койке,
спешно встал и задул свечу, напугав горничную. В другой раз он спрятался
под столом. Когда моя мама зашла в комнату, он выпрыгнул оттуда
с криком..."
Наконец, вот сведения Аствацатура Аренца о последних днях Комитаса
до помещения в больницу "Hospital de la Pays" в Шишли.
"В октябре его состояние ухудшилось: с каждой неделей его жизнерадостность
угасала; он не переносил солнечного света, он, который всегда, будучи
на острове, с удовольствием встречал рассвет. В эту последнюю пятницу,
в обеденный час мы ждали, когда он спустится к столу. Вдруг он сбежал
вниз раскатистыми шагами и устремился на улицу, к пристани. Естественно,
и я последовал за ним. Когда мы дошли до церкви, он зашел, попросил
запереть вход и, упав на колени, стал слезно и жарко молиться.
Я же, поручив его заботам священника, вернулся домой, чтобы успокоить
родных, затем снова спустился к церкви. Мне сказали, что Вардапет
со святым отцом пошли к набережной. Намного позже, в ночной мгле
появились Вардапет и отец Тер-Вардан... Увидев меня, священник сказал,
что Вардапет желает вернуться домой... Я отвел его домой, откуда
наутро, после бессонной ночи, проводил его в Беру, в его дом, где
врачи Торгомян и Гонос после немедленного консилиума отвезли его
в Шишли - в Hospital de la Pays..."
В этой больнице Вардапета посещал сын одного из убитых друзей музыканта
- Смбата.
"Когда я вошел к нему в комнату, Комитас устремил на меня безразличный
взгляд и будто сразу забыл о моем присутствии, хотя много раз бывал
у нас дома и меня знал хорошо. Тогда я подошел еще ближе и дружелюбно
спросил: "Святой отец, неужели Вы меня не узнали? Я сын Смбата,
Вагинак". Он, услышав имя отца, подтянулся, устремив взгляд
на меня. Сначала я в его уставших глазах почувствовал страх: "Сын
Смбата? Да, узнал." А потом в воздухе пальцами что-то начертил,
повращал глазами, рассердился и закричал: "Я не позволю, чтобы
убили Смбата, не позволю, убийцы!" И снова его взгляд устремился
в окно. Он не отвечал на мои вопросы и не откликался на напоминания,
сделал несколько странных движений и, не глядя в мою сторону, закричал:
"Я Вас не знаю, уходите отсюда, я должен писать свои песни!.."
Отец Агавни Месропян - одной из лучших учениц Вардапета - говорил:
"В присутствии психиатра в течение 15 минут несчастный Комитас
на все мои вопросы отвечал по-турецки: "Никогда Вас не знал
и не желаю с вами говорить."
Не сумев поправить здоровье Комитаса, врачи решили переправить его
в Париж, в больницу Вил-Эврар, посадив его на румынский корабль
"Тачио".
В Париже ждал его большой друг Аршак Чопанян, который на этот раз
вместо того, чтобы повезти музыканта в концертные залы, проводил
в лечебницу. Тот факт, что Комитас более не был способен самостоятельно
путешествовать, что он спокойно соглашался провести 2 года в Шишли,
а потом в Вил-Эврар, в конце концов, безразличие к собственной судьбе
- все это уже может свидетельствовать о психическом расстройстве.
В 1921 году художник Панос Терлемезян посетил Комитаса в Вил-Эвраре:
"...Вошел в комнату с медсестрой... Он лежал, вскочил, я пал
ему на шею и стал целовать. Он схватил мое лицо и стал в шутку меня
шлепать, приговаривая: "Дай я тебя побью, побью..." Я
сказал: "Комитас! Я знаю, что ты очень обижен на людей - я
тоже обижен, но нельзя обидеться навсегда, мы все с нетерпением
ждем тебя." Но он все философствовал и придирался к словам.
Постепенно становился серьезнее. О художестве сказал: "Не нужно:
нужно только света и природы". Я предложил поехать на Севан.
- Что мне там делать? - спросил Вардапет.
Насчет Эчмиадзина тоже не отреагировал.
- Пойдем, погуляем, - предложил я.
- Здесь очень хорошо, - ответил он.
Разговаривая о жизни и смерти, он сказал, что смерти не существует
и, быстро закрыв дверь комнаты, сказал: "Если это не могила,
то что же?...""
Второй раз посетив Комитаса в 1928 году, Терлемезян застал его совсем
седым и не удостоился ни одного слова от него...
Первым симптомом начинающейся болезни, по версии Хачика Сафаряна,
является случай, произошедший еще во время ссылки в Чангр. Тогда
сосланные представители армянской интеллигенции, предчувствуя свой
чудовищный конец, попросили Комитаса спеть "Господи, помилуй"
- самое известное произведение. Завершив песню под всеобщие рыдания
и вздохи Комитас, увидев состояние своих друзей и коллег - самых
ярких и талантливых деятелей армянской культуры, вдруг залился истерическим хохотом, повергнув в ужас друзей. Они, понимая состояние
Комитаса, попытались его успокоить, но тщетно, эта история продолжалась...
Очевидно, потемнение в сознании Вардапета наступило именно в этот
момент и на всю жизнь.
С версией Луиз Фов-Ованнисян эта версия болезни Комитаса имеет лишь
одну общую точку соприкосновения: Комитас Вардапет скончался от
гнойного воспаления кости ноги - остеита, явившегося следствием
антисанитарии.
|